Неточные совпадения
Комната за
магазином показалась Климу давно и до мельчайших подробностей знакомой. Это было так странно, что потребовало объяснения, однако Самгин не
нашел его.
— Сядемте, — предложил Клим, любуясь оживлением постояльца, внимательно присматриваясь к нему и
находя, что Митрофанов одновременно похож на регистратора в окружном суде, на кассира в
магазине «Мюр и Мерилиз», одного из метр-д-отелей в ресторане «Прага», на университетского педеля и еще на многих обыкновеннейших людей.
Марина не возвращалась недели три, — в
магазине торговал чернобородый Захарий, человек молчаливый, с неподвижным, матово-бледным лицом, темные глаза его смотрели грустно, на вопросы он отвечал кратко и тихо; густые, тяжелые волосы простеганы нитями преждевременной седины. Самгин
нашел, что этот Захарий очень похож на переодетого монаха и слишком вял, бескровен для того, чтоб служить любовником Марины.
Он все более часто чувствовал себя в области прочитанного, как в
магазине готового платья, где, однако, не
находил для себя костюма по фигуре.
Зато внизу, у Николая Васильевича, был полный беспорядок. Старые предания мешались там с следами современного комфорта. Подле тяжелого буля стояла откидная кушетка от Гамбса, высокий готический камин прикрывался ширмами с картинами фоблазовских нравов, на столах часто утро заставало остатки ужина, на диване можно было
найти иногда женскую перчатку, ботинку, в уборной его — целый
магазин косметических снадобьев.
«Ну нельзя ли хоть таких?» — спросил я. «Таких и гораздо меньше, второго сорта, вы
найдете в
магазине».
Мы ходили из лавки в лавку, купили несколько пачек сигар — оказались дрянные. Спрашивали, по поручению одного из товарищей, оставшихся на фрегате, нюхательного табаку — нам сказали, что во всей Маниле нельзя
найти ни одного фунта. Нас все потчевали европейскими изделиями: сукнами, шелковыми и другими материями, часами, цепочками; особенно француз в мебельном
магазине так приставал, чтоб купили у него цепочку, как будто от этого зависело все его благополучие.
Он прежде всего предложил мне сигару гаванской свертки, потом на мой вопрос отвечал, что сигары не готовы: «Дня через четыре приготовим». — «Я через день еду», — заметил я. Он пожал плечами. «Возьмите в
магазине, какие
найдете, — прибавил он, — или обратитесь к инспектору».
— Конечно, я не могу сказать вам точных цифр, да и трудно было бы
найти их, потому что, вы знаете, у каждого коммерческого дела, у каждого
магазина, каждой мастерской свои собственные пропорции между разными статьями дохода и расхода, в каждом семействе также свои особенные степени экономности в делании расходов и особенные пропорции между разными статьями их.
— Теперь я
нашла трех таких девушек. Ах, сколько я искала! Ведь я, мой миленький, уж месяца три заходила в
магазины, знакомилась, — и
нашла. Такие славные девушки. Я с ними хорошо познакомилась.
Из зеленого солдатского сундука вырос настоящий
магазин, в котором можно было
найти решительно все, чего только могли пожелать ключевляне.
— Ну вот, видите, видите… — загорячилась Ровинская. — С таким образованием вы всегда могли бы
найти место на всем готовом рублей на тридцать. Ну, скажем, в качестве экономки, бонны, старшей приказчицы в хорошем
магазине, кассирши… И если ваш будущий жених… Фриц…
Выбор пьес был известный — вальсы, галопы, романсы (arrangés) и т. п., — всё тех милых композиторов, которых всякий человек с немного здравым вкусом отберет вам в нотном
магазине небольшую кипу из кучи прекрасных вещей и скажет: «Вот чего не надо играть, потому что хуже, безвкуснее и бессмысленнее этого никогда ничего не было писано на нотной бумаге», и которых, должно быть, именно поэтому, вы
найдете на фортепьянах у каждой русской барышни.
Желая им дать почувствовать, кто я такой, я обратил внимание на серебряную штучку, которая лежала под стеклом, и, узнав, что это был porte-crayon, [вставка для карандаша (фр.).] который стоил восемнадцать рублей, попросил завернуть его в бумажку и, заплатив деньги и узнав еще, что хорошие чубуки и табак можно
найти рядом в табачном
магазине, учтиво поклонясь обоим магазинщикам, вышел на улицу с картиной под мышкой.
По утрам кухарка, женщина больная и сердитая, будила меня на час раньше, чем его; я чистил обувь и платье хозяев, приказчика, Саши, ставил самовар, приносил дров для всех печей, чистил судки для обеда. Придя в
магазин, подметал пол, стирал пыль, готовил чай, разносил покупателям товар, ходил домой за обедом; мою должность у двери в это время исполнял Саша и,
находя, что это унижает его достоинство, ругал меня...
Сладко так, что губ не разведешь: так и елипаются; вкусно так, что самый нектар не стоит против него ничего; благоуханно так, что я, в бытность мою в Петербурге, ни в одном «козмаитическом»
магазине не
находил подобных духов.
Но вот его чувство обращается на чистое, нежное существо, которое скоро делается ему всего дороже в жизни, на Вареньку: он уже предается сожалению о ее несчастиях,
находит их незаслуженными, заглядывает в кареты и видит, что там барыни сидят все гораздо хуже Вареньки; ему уже приходят в голову мысли о несправедливости судьбы, ему становится как-то враждебным весь этот люд, разъезжающий в каретах и перепархивающий из одного великолепного
магазина в другой, словом — скрытая боль, накипевшая в груди, подымается наружу и дает себя чувствовать.
Но вообразите себе всю степень панического недоумения их, когда входную дверь они
нашли не только запертою, но и запечатанною, и при этом оказалось, что печать несомненно принадлежит кварталу местной полиции. Члены толкнулись с черной лестницы в другую дверь, но и там то же самое. Позвали дворника, и тот объяснил, что нынешнею ночью приезжали жандармы с полицией, сделали большой обыск, запечатали
магазин и забрали самого Луку Благоприобретова.
Эти листки приклеивались невидимою рукою к фонарным столбам, на углах улиц, к стенам домов; подбрасывались в
магазины, в харчевни, в трактиры, в кабаки; их
находили на тротуарах, на рынках, в церквах, в присутственных местах, в казармах, в учебных заведениях.
В
магазине я
нашел и хозяина, самого Печаткина — личность, которая — увы! — сыграла довольно-таки печальную роль в моих испытаниях литературного деятеля, о чем расскажу дальше.
Манера говорить у них была разная: Анненский говорил быстро, страстно, захлебываясь; Короленко — медлительно, спокойно, никогда не теряя самообладания; глаза смотрят внимательно, и в глубине их горит мягкий юмористический, смеющийся огонек. Сам — приземистый, коротконогий, с огромною курчавою головою, на которую он никогда не мог
найти в
магазине шляпы впору, — приходилось делать на заказ.
— У меня еще вчерне-с, в общих чертах-с… — сказал он. — Я вам прочту-с, а вы вникайте и указывайте в случае, ежели ошибку
найдете. Ошибиться не мудрено, Захар Семеныч… Верите ли? Трем
магазинам сразу рекламу сочинял… Это и у Шекспира бы голова закружилась.
— Может, подумала я, в
магазине точно такой же
найдете медальон… — продолжала Наташа.
Нам священника Лавра жена открыла, что Бутович приезжал к ним ночью, вошел через окно, и, вынув саблю, принуждал его подписаться на холеру и в Ильин день отравить всех вином; да вот в 1-й поселенской роте
нашли в колодце записку Савурского, сколько в него положено яду; да и писарь Штоц признался, что и весь провиант в
магазине отравлен, — то мы просим вас, если вы что знаете, открыть нам о таком умысле и сказать: в каких колодцах брошен яд?
Оттого-то, когда я не
нашел в
магазине этой картинки, вырвались у меня слова: «Ее уж нет!» Ее уж нет, и с того времени не прошло дня в жизни моей, чтобы я не оплакивал эту божественную женщину.